Писать о феврале навзрыд,

Пока грохочущая слякоть

Весною черною горит.

С этих строк начинается Пастернак. Какая странная и совсем не “плачущая” интонация. В ней — радость от существования своего и весны. В ней - стремление впитать в себя все и затем “писать”. И он писал. Как губка  впитывал в себя мир, чтобы после  выжать все на бумагу.

Он  награжден каким- то вечным  детством,

Той  щедростью и зоркостью  светил,

И вся земля была его наследством.

А он ее со всеми разделил».

Анна Ахматова

Он…. Это Борис Пастернак.

Писать о феврале навзрыд,

Пока грохочущая слякоть

Весною черною горит.

С этих строк начинается Пастернак. Какая странная и совсем не “плачущая” интонация. В ней — радость от существования своего и весны. В ней - стремление впитать в себя все и затем “писать”. И он писал. Как губка  впитывал в себя мир, чтобы после  выжать все на бумагу.

Он  награжден каким- то вечным  детством,

Той  щедростью и зоркостью  светил,

И вся земля была его наследством.

А он ее со всеми разделил». (Анна Ахматова)

Он…. Это Борис Пастернак.

Эти строки метко характеризуют поэта. «Вечное детство» - это не инфантильность, а сохранённая  до поздних лет, до последних дней свежесть восприятия  мира и удивление перед чудом жизни. Великий художник только так и приходит в мир — наследником всего мира, его природы, его истории, его культуры. Но истинное величие состоит не только в том, чтобы унаследовать, а в том, чтобы разделить со всеми. Иначе самый высокообразованный человек превращается в бальзаковского Гобсека, пряча сокровища своих знаний от других. Для образованной посредственности обладание знаниями, которые он засекречивает внутри себя, — это наслаждение. Для гения обладание знаниями, которые он еще не разделил с другими, — мучение. Вдохновение дилетантов — это танцевальная эйфория кузнечиков. Вдохновение гения — это страдальческий труд родов музыки внутри самих себя. В отличие от Маяковского, которого он преданно любил, Пастернак считал, что поэт не должен вбивать свои стихи, свое имя в сознание читателей при помощи манифестов и публичного самодемонстрирования. Пастернак писал о роли поэта совсем по-другому: "Быть знаменитым - некрасиво", "Жизнь ведь тоже только миг, только растворенье  нас  самих во всех других, как бы им в даренье", "Со мною люди без имен, деревья, дети, домоседы. Я ими всеми побежден, и только в том моя победа".

В 2015 году 10 февраля исполнилось 125  лет  со дня его рождения.

«Не я пишу стихи, они, как повесть, пишут  меня, и жизни ход сопровождает их...»

- Борис Пастернак - крупнейший лирик 20 века. Пастернак родился в Москве 10 февраля 1890 года в интеллигентной семье.

Отец поэта - художник Леонид Пастернак, иллюстратор романов Л.Толстого, был человеком,  близким Рахманинову, Менделееву.  Мать поэта была профессиональной, одаренной пианисткой.

С первых своих шагов в поэзии Пастернак обнаружил особый почерк, особый строй художественных средств. Многое  в его поэзии ошеломляет. Ставит в тупик. Любое явление поэт стремится,  словно бы захватить врасплох, стремится «поймать живое».

Пастернак в поэзии – живописец. Его стихи - живое письмо. Живое – имеющее  цвет, вкус, звук. Недаром, как заклинание, произносит поэт, убеждая себя и других:

Но быть живым, живым и только

Живым и только – до конца

Лучшие строки Бориса  Пастернака  несут на себе отблеск редкостной  проникновенности, озаренности:

Я один, все тонет в фарисействе.

Жизнь прожить – не поле перейти.

Нас всех друг другу посылает Бог.

На горе иль на радость - неизвестно.

Пока не проживем цикличный срок.

Пока мы не ответим свой урок

И не сдадим экзамен жизни честно...

Мы все друг другу до смерти нужны.

Хоть не всегда полезность очевидна.

Не так уж наши должности важны.

И не всегда друг к другу мы нежны -

Бывает и досадно... и обидно...

Как знать: зачем друг с другом мы живем?..

Что вместе держит нас… соединяет?..

По жизни мы идем… и день за днем

Себя друг в друге лучше узнаем

И шляпу перед зеркалом снимаем...

Нас манит даль непройденных дорог.

А друг в дороге - радость и подмога.

И не сочтем высокопарным слог:

Нас всех друг другу посылает Бог.

И слава Богу - нас у Бога много...

- Поэзия Б. Пастернака, к которой мы сегодня  приобщились, утверждает жизнь как высшую ценность. Его поэзия обнимает все: людей и природу, судьбы человеческие и исторические события, христианское понимание любви и долга.

Поэзия Пастернака учит слушать и слышать стих, учит полной самоотдаче не только поэта, но и нас, его почитателей. Много  его стихотворений посвящено природе. Поэтическое внимание  поэта приковано к веснам и зимам, к солнцу, снегу, к дождю. И во всем этом - благоговение перед чудом жизни, чувство благодарности к ней. Тютчевское удивление перед природой не оставляло поэта до самой кончины. Как бурно и самозабвенно, неистово и щедро поэт описывает  весну в любимом Переделкино!

Отчаянные холода

Задерживают таянье.

Весна позднее, чем всегда,

Но и зато нечаянней.

С утра амурится петух,

И нет прохода курице.

Лицом поворотясь на юг,

Сосна на солнце жмурится.

Множество воспоминаний об этом периоде жизни поэта. Одни из лучших принадлежат  его ученику, поэту Андрею Вознесенскому. Это книга «Мне 14 лет».Вознесенский вспоминает, какое впечатление на него произвел облик поэта и его манера чтения своих стихов:

«Все поплыло передо мной. На меня глядело удивленное  удлиненно- смуглое пламя лица. Какая- то оплывшая стеориновая вязаная кофта обтягивала его крепкую фигуру. Ветер шевелил челку.  Он стоял на сквозняке двери. Губы сфинкса. Короткая седая стрижка. Но - главное - это плывущая волна магнетизма. «Он,  сам себя сравнивший с конским глазом».

«По мере того, как я слушал Пастернака, все становилось стихами. Глуховатый голос разжигал слова, а строка вспыхивала, как цепочка уличных фонарей. Он произносил слова ритмично и глухо, почти без жестов. Как Орфей,  он превращал в поэзию окружающий мир»

- В 1946 году поэт начинает работу над своим главным произведением - романом «Доктор Живаго». Замечательные произведения всегда современны, нужны каждой новой эпохе как приток свежего воздуха.

В романе есть строка, определяющая, пожалуй, суть его: «Отдельная человеческая жизнь стала божьей повестью, наполнив своим содержанием пространство вселенной. Время может быть хуже или лучше. Но ты, человек должен быть только лучше. И это всегда можно, даже в катастрофе гражданской войны и в концлагере». Об этом и роман.

С 1946 г. Пастернак неоднократно выдвигался на Нобелевскую премию в области  литературы. Был вынужден отказаться от премии под угрозой высылки из страны. Шведская академия признала отказ Пастернака от премии вынужденным и в 1989г. вручила диплом и медаль его сыну Евгению Борисовичу. Но тогда, в 1959 году, Пастернак написал стихотворение, в котором выразил свои чувства, переживания тех горьких лет.

«Нобелевская премия»

Я пропал, как зверь в загоне.

Где-то люди, воля, свет,

А за мною шум погони,

Мне наружу ходу нет.

Темный лес и берег пруда,

Ели сваленной бревно.

Путь отрезан отовсюду.

Будь что будет, все равно.

Что же сделал я за пакость,

Я убийца и злодей?

Я весь мир заставил плакать

Над красой земли моей.

Есть поэзия и Поэзия, есть стихи и Стихи. Каждый определяет их для себя сам, по своим, ведомым только ему критериям. Почему я люблю Пастернака? В какой-то степени это могут объяснить слова Мандельштама: “Стихи Пастернака почитать — горло прочистить, дыхание укрепить, обновить легкие: такие стихи должны быть целебны от туберкулеза”. Духовное здоровье — вещь редкая в среде гениев, в некотором роде его даже стыдятся. А вот Пастернак именно таков: читая его стихи, врачуешь душу, ибо высказанное в них глубоко естественно, духовно, здорово. Стихи его подобны снегу в одном из них по своей восстанавливающей душу силе:

На свете нет тоски такой,

Которой снег бы не вылечивал.

Мело, мело по всей земле,

Во все пределы,

Свеча горела на столе,

Свеча горела.

Свеча — пронзительный светильник

Любви. Огонек надежды.

И было пусто на земле Седой и белой,

Свеча горела на столе, Свеча горела.

Сними ладонь с моей груди,

Мы — провода под током,

Друг к другу вновь, того гляди,

Нас бросит ненароком.

И там, где горит свеча, тот же накал страстей

На свечку дуло из угла,

И жар соблазна

Вздымал, как ангел, два крыла

Крестообразно.

И будто вывод из страстей

Быть женщиной — великий шаг,

Сводить с ума — геройство.

Приедается все,

Лишь тебе не дано примелькаться.

Дни проходят,

И годы проходят,

И тысячи, тысячи лет...

Так можно говорить не только о море, но и о самой жизни. Во всей ее изменчивой великолепности.

Цветаева заметила, что почерк Пастернака был похож на летящих журавлей.

Рано ушедший критик  В. Барлас, когда-то открывший многое о Пастернаке, писал: "Многие остаются живыми чересчур долго... Но они выигрывают только годы лжи и страха..."

Пастернак тоже не всегда вступал в прямое противоборство с ложью. Пастернак тоже боялся. Но он переступил через свой страх, который мог стать ложью, и, умерев, он выиграл дарованные его журавлям долгие годы полета.

Гул затих.

Я вышел на подмостки.

Прислонясь к дверному косяку,

Я ловлю в далеком отголоске,

Что случится на моем веку.

На меня наставлен сумрак ночи

Тысячью биноклей на оси.

Если только можно, Aвва Oтче,

Чашу эту мимо пронеси.

Я люблю Твой замысел упрямый

И играть согласен эту роль. Но сейчас идет другая драма,

И на этот раз меня уволь.

Но продуман распорядок действий,

И неотвратим конец пути.

Я один, все тонет в фарисействе.

Жизнь прожить – не поле перейти.

«Хоронили его 2 июня. Его несли на руках, несли от дома, пристанища его жизни, огибая знаменитое поле,  любимое им, несли к склону под тремя соснами, в который он сам вглядывался когда-то. Дорога шла в гору. Был ветер. Летели облака. Деревья  вышли из оград».

Извините, что написано много. О нем писать мало  - не получается. Прочтите его лирический роман « Доктор Живаго»! Это поэзия его души. Насладитесь ею.

«Свеча горела на столе, свеча горела…».

С пожеланием Любовь Леонидовна.