Памяти Эльдара Рязанова

«Господи, спасибо, что живём!»

Господи, ни охнуть, ни вздохнуть,
дни летят в метельной круговерти.
Жизнь – тропинка от рожденья к смерти,
смутный, скрытный, одинокий путь.
Господи, ни охнуть, ни вздохнуть!
Снег. И мы беседуем вдвоём,
как нам одолеть большую зиму.
Одолеть её необходимо,
чтобы вновь весной услышать гром.
Господи, спасибо, что живём!
Мы выходим вместе в снегопад.
И четыре оттиска за нами,
отпечатанные башмаками,
неотвязно следуя, следят.
Господи, как я метели рад!
Где же мои первые следы?
Занесло начальную дорогу,
заметёт остаток понемногу
милостью отзывчивой судьбы.
Господи, спасибо за подмогу.
<Эльдар Рязанов>

18 ноября -день рождения Эльдара Рязанова. Легендарному режиссеру, фильмы которого любит вся страна, Эльдару Александровичу Рязанову, могло бы исполниться 90 лет. Советский и российский кинорежиссёр, сценарист, актёр, педагог, телеведущий, писатель, поэт, драматург, продюсер Он был тонко чувствующим поэтом, оставившим после себя удивительные стихи — неравнодушные, полные боли и грусти… и в то же время тёплые, искренние, родные. Всегда помним талантливого человека.

Каждый раз, читая или слушая Эльдара Рязанова, я испытываю чувство как человек, умирающий от жажды, припавший к лесному роднику, как голодный, которому дали поесть. Ощущаю его как близкого человека, наверное, потому, что он так воспитал меня своими фильмами. "Воспитал" - "впитал" - "питал" - давал пищу для души.
        Когда я читаю стихотворения Эльдара Рязанова, мне кажется, что я слышу свой собственный голос.
У памяти моей дурное свойство, -
любая пакость будет долго тлеть.
Хочу прогнать больное беспокойство,
но не могу себя преодолеть.

Как в безразмерной камере храненья,
в сознанье - чемоданы и мешки,
в которых накопились оскорбленья,
обиды, униженья и щелчки.

Не в силах изменить свою природу,
я поименно помню всех врагов.
Обиды-шрамы ноют в непогоду...
К прощенью я, простите, не готов.

В самом себе копаюсь я капризно,
на свалке памяти я черт-те что храню...
Обидчиков, повычеркав из жизни,
я их в воображенье хороню.

Быть может, признавать все это стыдно,
и я раскрыл свой неприглядный вид.
Но что же делать, если мне - обидно!..
Мое сознанье - летопись обид!

У памяти моей дурное свойство,-
я помню то, что лучше позабыть.
Хочу прогнать больное беспокойство,
но не могу себя переломить.

Романс на эти стихи прозвучал в фильме "Небеса обетованные" в исполнении Олега Басилашвили.

Песня из кинофильма “Жестокий романс”

Я, словно бабочка к огню
Стремилась так неодолимо,
В любовь, волшебную страну,
Где назовут меня любимой.
Где бесподобен день любой,
Где не страшилась я б ненастья.
Прекрасная страна – любовь,
Страна любовь,
Ведь только в ней бывает счастье.

Пришли иные времена,
Тебя то нет, то лжешь не морщась,
Я поняла, любовь страна,
Где каждый человек притворщик.
Моя беда, а не вина,
Что я наивности образчик.
Любовь – обманная страна,
Обманная страна,
И каждый житель в ней обманщик.

Зачем я плачу пред тобой,
И улыбаюсь так некстати.
Неверная страна – любовь,
Там каждый человек предатель.
Но снова прорастет трава,
Сквозь все преграды и напасти.
Любовь – весенняя страна,
Весенняя страна,
Ведь только в ней бывает счастье.

Монолог «художника»

Прожитая жизнь – сложенье чисел:

сумма дней, недель, мгновений, лет.

Я вдруг осознал: я живописец,

вечно создающий твой портрет.

Для импровизаций и художеств

мне не нужен, в общем, черновик.

Может, кто другой не сразу сможет,

я ж эскизы делать не привык.

Я малюю на живой модели:

притушил слезой бездонный взгляд,

легкий штрих – глазищи потемнели,

потому что вытерпели ад.

Я прорисовал твои морщины,

в волосы добавил белизны.

Натуральный цвет люблю в картинах,

я противник басмы или хны.

Перекрасил – в горькую! – улыбку,

два мазка – и ты нехороша.

Я без красок этого добился,

без кистей и без карандаша.

Близких раним походя, без смысла,

гасим в них глубинный теплый свет.

Сам собою как-то получился

этот твой теперешний портрет…

 ***

 Почти обшарен шар земной,

хотя не до конца изучен.

Но что мне мир, коль сам собой

я недоволен и измучен.

Не смерил всех своих глубин,

во мне немало белых пятен.

Пускай я дожил до седин,

но не во всем себе понятен.

Стараюсь жить я по уму,

заверить, что благоразумен.

Но мне-то ясно самому,

что я – увы! – непредсказуем.

У расписания в плену

я следую привычным рейсом.

Вдруг неожиданно взбрыкну —

поеду поперек по рельсам.

Нормальный, вроде, не чудной,

и знаю правила вожденья.

Но вот я левой стороной

прусь против встречного движенья.

Корят и гладят по плечу,

чтоб поведение исправил.

Да я и сам-то не хочу

быть исключением из правил.

Я обещания даю,

я соглашаюсь, соглашаюсь:

мол, изменюсь, пойду в строю!

Но – бац! – и я опять срываюсь.

 1984

В трамвай, что несется в бессмертье,

попасть нереально, поверьте.

Меж гениями – толкотня.

И места там нет для меня.

В трамвае, идущем в известность,

ругаются тоже, и тесно.

Нацелился было вскочить,

да черт с ним, решил пропустить.

А этот трамвай до Ордынки.

Я впрыгну в него по старинке,

повисну опять на подножке

и в юность вернусь на немножко.

Под лязганье стрелок трамвайных

я вспомню подружек случайных,

забытых товарищей лица.

И с этим ничто не сравнится!

Сентябрь 1986

Нету веры.

И нет уверенности,

лишь примеры

моей потерянности…

Хоть ты тресни

от своей ненужности.

Бег на месте —

и тот по окружности.

 ***

Как много дней, что выброшены зря…

Как много дней, что выброшены зря,
Дней, что погибли как-то, между прочим.
Их надо вычесть из календаря,
И жизнь становится еще короче.

Был занят бестолковой суетой,
День проскочил – я не увидел друга
И не пожал его руки живой…
Что ж! Этот день я должен сбросить с круга.
А если я за день не вспомнил мать,
Не позвонил хоть раз сестре иль брату,
То в оправданье нечего сказать:
Тот день пропал! Бесценная растрата!

Я поленился или же устал —
Не посмотрел веселого спектакля,
Стихов магических не почитал

И в чем-то обделил себя, не так ли?
А если я кому-то не помог,
Не сочинил ни кадра и ни строчки,
То обокрал сегодняшний итог

И сделал жизнь еще на день короче.
Сложить – так страшно, сколько промотал
На сборищах, где ни тепло, ни жарко…
А главных слов любимой не сказал

И не купил цветов или подарка.
Как много дней, что выброшены зря,
Дней, что погибли как-то, между прочим.
Их надо вычесть из календаря
И мерить свою жизнь еще короче.

Меж датами рожденья и кончины
(а перед ними наши имена)
Стоит тире, черта, стоит знак «минус»,
А в этом знаке жизнь заключена.

В ту черточку вместилось все, что было…
А было все! И все сошло, как снег.
Исчезло, растворилось и погибло,
Чем был похож и не похож на всех.

Погибло все мое! И безвозвратно.
Моя любовь, и боль, и маета.
Все это не воротится обратно,
Лишь будет между датами черта.

Все тороплюсь, спешу, лечу я,
Всегда я в беге нахожусь,
Нехваткой времени врачуя
Во мне таящуюся грусть.

И все ж не вижу в этом смысла —
Жить, время вечно теребя.
Куда бы я ни торопился,
Я убегаю от себя.

Ищу я новые занятья,
Гоню карьером свою жизнь,
Хочу ее совсем загнать я…
Да от себя не убежишь!

Вспомним замечательного человека и еще раз насладимся его поэзией.

Шаранова Любовь Леонидовна.